Центральное событие недели – визит Александра Лукашенко в Россию. Переговоры в Сочи: что теперь самое важное в белорусско-российской повестке? Мнения экспертов: что самое важное в белорусско-российской повестке? Гости студии: политолог Денис Буконкин, председатель Постоянной комиссии Палаты представителей Национального собрания Андрей Савиных, сопредседатель Гражданской инициативы “Союз” Сергей Лущ, генеральный директор Института политических исследований (Россия) Сергей Марков.
Ведущий: Как вы характеризуете переговоры в Сочи?
Андрей Савиных: Прежде всего, надо сказать об атмосфере. Это была встреча двух единомышленников, которые имеют общую точку зрения на геополитические проблемы, на то, по каким законам развивается современный мир, и с какими вызовами нам всем вместе придется столкнуться в регионе, не только России и Беларуси. Поэтому были затронуты вопросы энергетики и безопасности. Вопросы безопасности не просто в традиционном ключе, а и новые угрозы, связанные с кибербезопасностью, с гибридными войнами, с информационным вторжением на нашу территорию, с мировоззренческими, психо-историческими проблемами.
Ведущий: Встреча прошла в неофициальной атмосфере, без кипы бумаг и без галстуков.
Андрей Савиных: В этом весь смысл таких встреч. Любой межгосударственный процесс очень хорошо структурирован. Работа начинается на уровне экспертов, министров, премьер-министров, официальных делегаций. Но иногда на все надо посмотреть неформально, посмотреть с точки зрения ценностей и стратегических задач. На мой взгляд, встреча глав государств была в неформальной обстановке и разговор шел о главных ценностях. Это как раз то, что нужно, чтобы ускорить процесс.
Ведущий: Что является ядром белорусско-российской повестки?
Сергей Марков: Нам представляется, что нужно переходить на единую валюту. Переходить к равным условиям хозяйствования, то есть энергоносители белорусские предприятия должны получать по той же цене, что и российские. Но при этом прибыль от того, что российские нефть и газ подвергаются переработке на территории Беларуси, а потом экспортируется, она должна не оставаться только в одном месте, а доставаться и той стране, которая производит нефть и газ. Нужно снимать все преграды для товаров. Мы должны создать единое экономическое пространство.
Андрей Савиных: Я всю повестку поддерживаю. По большому счету это хорошие вехи белорусско-российской интеграции. У меня только одна оговорка есть по введению единой валюты. Проблема заключается в том, что в рамках соглашений, подписанных Россией и Беларусью с МВФ, и российский рубль, и белорусский рубль не являются самостоятельными валютами. Мы вторичны по отношению к группе конвертируемых валют. Получается, что
введение единой валюты на нашей территории, должно в обязательном порядке сопровождаться объявлением суверенитета собственной валюты. Какая это будет валюта, даже, по сути, неважно. Это может быть российский рубль. Нам только надо договориться, как мы будем делить эмиссионный доход.
Ведущий: На ВНС затронули тему нейтралитета. Из уст В. В. Макея прозвучало, что классического понимания нейтралитета не существует. Вы согласны?
Андрей Савиных: Абсолютно. Собственно говоря, я думаю, что даже Швейцарию трудно считать нейтральной страной. Все изменилось. Если мы формируем многополярный мир, то нейтралитета просто быть не может.
Ведущий: Значит ли это, что нейтралитет надо записывать либо переписывать по-новому в нашей Конституции?
Андрей Савиных: Вопрос заключается не в том, как мы хотим себя позиционировать. Вопрос, как позиционирует нас наше окружение. Считают ли наши соседи Беларусь нейтральной страной.
Многовекторность или диверсифицированные экспортные стратегии
Ведущий: Сформулируем вопрос так. Надо ли записывать союзные отношения с Россией в Конституцию?
Андрей Савиных: Я бы сформулировал вопрос несколько шире. Очень часто рассуждаем про многовекторность и скатываемся к экспортным стратегиям. Здесь мы не слышим друг друга. Было четко сказано, никто не против диверсифицированных экспортных стратегий по всему миру.
Когда люди рассуждают про многовекторность, они так под столом “просовывают” политическую многовекторность. А политическая многовекторность означает равную удаленность Минска от Москвы и от Брюсселя (назовем хотя бы эти две столицы). А это не так. Тезис, что мы поворачиваемся к России, неверен, потому что мы от России никогда и не отворачивались.
Сергей Лущ: Но охлажнение было в отношениях…
Андрей Савиных: Это тактический элемент. Причем я хочу сказать, построение Союза с нуля, воссоздание Союза на новых принципах (я имею в виду экономического, политического и военного союза) включает в себя такое количество деталей и противоречий, что этот процесс не может идти без конфликтов. И это так и происходит.
Мы не можем игнорировать позиции наших партнеров
Если мы являемся участниками какого-то одностороннего или многостороннего процесса, мы не можем игнорировать позиции наших партнеров.
И делать вид, что мы не понимаем негативную позицию России по нашей многовекторности, это, по меньшей мере, наивно и непрофессионально с дипломатической точки зрения.
Второе, как только начинается разговор о многовекторности, защитники многовекторности скатываются на экспортные стратегии и торговлю. Об этом речь не идет. Когда им разъясняешь, они вроде бы слышат, но пропускают мимо ушей. Я иногда задаюсь вопросом: почему. А мне кажется, что за этими разглагольствованиями реально хотят сохранить политическую многовекторность.
Возможность смены политического курса для Беларуси носила бы деструктивный характер. Это привело бы к разрушению белорусской государственности и суверенитета.
Денис Буконскин: Если вам не нравится термин «многовекторность», то как вы отнесетесь к термину «мультинаправленость»?
Андрей Савиных: Я предложу другой термин. Иерархия политических приоритетов: один приоритет в сфере безопасности и многовекторность экспортных стратегий.
Источник: ОНТ